Джитанн никак не мог разобрать, что из себя представляет из себя его собеседник. Его интуитивное любопытство тянулось к эльфу невидимыми арканными нитями, безвредно соскальзывавшими со ментальных щитов умелого мага, но рыжий был убежден, что единственная тому причина - гибернация импланта, а вовсе не поединок воли, в котором победить он мог только чудом. Он понимающе улыбнулся и кивнул, соглашаясь, что Сибарит не был просто побрякушкой, и вновь тронул ухо, за которым артефакт скрывался.
- Практически так, Кийтал. - Он припомнил, что ему рассказывали о принципах работы устройства, перед тем, как срастить его с нервной системой юноши. Никто бы не поставил кому-то, вроде него, имплант, способный буквально влиять на клиентов. - Сибарит не помогает понравиться, а понимать. А вот те, кто нас понимают, как правило, нравятся. Это не обман. Кто знает, в каком мы настроении, улавливает, что может помочь расслабиться, устранить неловкость, снять напряжение. Особенно это женщинам важно. Не все ведь даже могут прямо сказать, чего хотят. - Он легко пожал плечами. - Ну и об опасности может предупредить. Я смогу почувствовать угрозу. Сгладить гнев, перевести агрессию. - Или слинять вовремя, но этого он не сказал вслух.
Признание Наршерри, что тот посещал публичные дома, заставило эльфа удивленно изогнуть бровь. Зачем такому красивому, богатому покупать то, что и без того, наверняка, полно желающих ему дать? Были, конечно, те, кто и при таких же вводных - при деньгах и привлекательности - любил ходить по борделям, ему встречались. Но обычно у подобных клиентов в душе была дыра размером с космос, которую заполняли кичливостью, чувством власти над подобными Джи. Выливали на них все дурное, что отвернуло бы от них тех, кто был в праве не терпеть подобного, несмотря на привлекательное лицо или толстый кошелек. Кийтал не казался ему похожим на публику из той когорты. Его душило желание узнать, что случилось в жизни блистательного принца-консорта такое, что рядом не осталось никого, кто бы бескорыстно предложил ему утешение. Но рыжий держал себя в руках, только ухо вопросительно поднял, словно показывая, что готов слушать, если собеседник решит исповедоваться. Хотя в глубине души этого все же страшился, почему-то подспудно уверенный, что ему будет тяжело справиться даже с отголоском давней боли Кийтала. Да и бередить былое рассказами с желанием забыть никак не получалось свести воедино. Он отвлекся на сочувствие, искреннее, без обычного для проституток, в ожидании платы, притворства, и действительно упустил мысль, которая заинтересовала Шарха.
А может на внезапную близость темноволосого эльфа. И смятенно замолчал, не зная, как реагировать и что происходит. Невозможно было жить в отсутствии собственных телесных границ, и истолковать жест иначе, но просто не верилось, что... Кийтал пытался его соблазнить? Этот мужчина с лицом божества и волшебными глазами? Который мог купить больше, чем эльф вроде Джи мог вообразить? Кого? Его, Джитанна с Каллигарума, с кем только в постели не побывавшего? Которому мог не то, что прямо предложить, а приказать, потребовать, взять платой за то, что забрал его с проклятой станции, и рыжий был бы только рад? Хотя кому он врет. Мистический ореол Кийтала Ш. Наршерри в его глазах от такой сделки не погас бы, но потускнел. А так... Все равно казалось невероятным. Странно было находиться по другую сторону искушения и не понятно было, как отозваться, чтоб для темноволосого не наступил день, полный неловкости, как порой бывало. Вино? Скука? Боль, о которой тот говорил? Рыжий смотрел в глаза капитана, как завороженный. А потом мягко скользнул с кресла на пол, оказавшись на коленях перед сидящим Кийталом. Джитанн не был наивным романтиком. И пропасть во всем между ними чувствовал кожей. Но был сентиментален. И проклятие, почему Сибарит молчит... Из-за меланхолии этого эльфа он терял свои обычные легкость и игривость, даже тогда, когда, кажется, надо было таким стать, тем паче, что, как ему казалось, Кийтал к этому чуть ли не подталкивал. Надо было ее победить. Может, даже каплей синтетической радости? В конце-концов, это его работа - давать то, что считают порочным. А потом пусть тот сам решает, сколько степеней свободы и отсутствия условностей, границ и правил захочет.
- И... получалось? - он спрашивал, находил ли эльф забытье. Он лишь усилием воли смог оторвать взгляд от глаз Кийтала и повернул голову, так, что запястье оказалось напротив его губ. - Можно, я попробую? - он улыбнулся, стараясь сделать это весело, может даже с ноткой лукавства. - Больно не будет.